Всем нам (ну ладно, большинству) в детстве-юности что-нибудь плотно вкладывали в мозг. Оно впрочем и взрослые сего не избегают. Волга впадает в Каспийское море; от онанизма на ладонях шерсть вырастает; низколетящие истребители ласточки к дождю; каждый народ достоин своего правителя; жы-шы пиши через и; красное к мясу, белое к рыбе; не откладывай на завтра, то что можно сделать сегодня; партию начинают белые; и так до бесконечности.
Что-то мы сразу воспринимали в штыки, что-то подвергали критическому анализу со временем, а что-то осело нетронутым императивом. И иногда вылазит и претворяется в жизнь.
Моя очень близкая знакомая отправилась в начале лета со своей подругой сплавляться на лодочках по реке. Плывут, расслабляются, купаются, загороют. Кругом вода, солнце, дикая жизнь и никакой цивилизации. В достигаемой взором области, по крайней мере. Ляпота. И решают они в какой-то из дней этого раслабленного уединеного путешествия заночевать на острове. Отличный остров недалеко от берега, большой, дрова есть, пляжики есть, чудесное место. Пристали, поставили палатку, натаскли дров для костра, поужинали, пьют чаек, наслаждаются вечерним солнышком.
Где-то вдалеке пасется стадо коров. Надо пояснить, что остров большой, реально большой, а нем хорошее пастбище. Протока до берега такова, что принудительно загнать коров туда можно, а вот сами они оттуда не уйдут. Не любят они добровольно водные препятствия преодолевать. И местное население на этот остров по весне загоняет стадо, откармливаемое на мясо, и забывает о нем до осени. Еды, воды полно, хищников нет. Коровы там или телки или кастрированные бычки, так что никаких внутренних кофликтов. Осенью отгоняют отбратно. Никаких пастухов и забот на целое лето.
И пошли дамы поснимать закат и коров на фоне заката. Пастораль во всем ее великолепии.
И тут на них выходят два бычка. Таких подросточка с повышенным гормональным фоном. Рука ветеринара явно дрогнула и не дожала щипцы в ответственный момент. Бывает. И бычкам этим явно не нравятся чужеземцы, определенно имеющие виды на их телок. Бычки прут и начинают теснить дам к костру. Вид у бычков не добрый. Подруга предлагает моей знакомой по быстрому слинять, благо вещей не много собирать, соседний остров в полукилометре, солнце еще не село, а вступать в конфликт с парой гопников превосходящей весовой категории как-то не хочется. Но у мой знакомой взыгрывает вбитый в детстве императив. «Человек — царь природы! — гордо восклицает она, — они сейчас поймут с кем имеют дело и уползут, поджав хост! Это позор, нам, царям природы, уступать глупым животным! Они обязаны подчиниться!» Других людей, в отличии от животных, моя знакомая подчинять себе умеет. Подруга не посмела спорить. Быки же с императивом оказались не знакомы. Час неравной битвы окончился позорным бегством царей с поля боя. Знакомая моя заплатила за императив шестью сломанным ребрами, переломом плюсны, множественными синяками и ушибами. Быки еще комолыми, к счастью, оказались.
Все лето она жаловалась на тяжелую судьбу. С кучей сломанных ребер трудно ходить в походы, сплавляться и предаваться прочим летним радостям. И негодовала на быков, поведших себя в противоречии с ее картиной мира.
А осенью она пошла копать картошку на свой огород. Выкапывает она кусты и оставлят на рядках подсохнуть перед тем как в мешки собирать. И видит в какой-то момент, что сидит на соседнем рядке большая толстая мышь и жрет ее, знакомой, потом и кровью взращенную картошку. И весело так жрет, с огоньком, аж ошметки летят во все стороны.
И там раздосадовало мою знакомую, что какая-то мышь, жрет ее, царя природы, картошку, и в ус не дует, прямо пока она на соседней грядке эту картошку из земли извлекает. И чувство несправедливости победило чувстство брезгливости (не любит моя знакомая мышей, не любит), и схватила она разожравшуюся мышь голыми руками, и запустила ее в полет с первой космической скоростью в надежде, что если та и не выйдет на орбиту, то хоть разобъется об ударе о землю. Мышь, разумеется не только не вышла на орбиту, но и разбиваться не подумала. Шлепнулась мягонько на соседнюю грядку, отряхнулась, углядела рядом с собой картошку, и принялась ее с хрустом жрать. С большим трудом удалось мой знакомой сдержать нахлынувшие чувства и продолжить неблагодарный труд.
Корона с ее головы не упала, не тот она человек, чтобы так легко расставаться с имеющимися убеждениями, но легкое покачивание место имело.
