Шпицберген
Шпицберген. Что, почему и как
Шпицберген. Дорога. Лонгийр
Шпицберген. Ymerbukta
Покемарить мы упали часов в шесть вечера. Потом ничего не помню, а потом резко проснулась. Т.е. никаких полупросыпаний, переворачиваний с боку на бок, как я обычно делаю, просто непрерывный глубокий сон, что для меня значит, что проспала я не больше нескольких часов. По ощущунию прошло не больше шести, значит сейчас не больше полуночи. Полярный день в сочетании с глухими тучами и дождем не очень-то помогает определить время суток. Смотрим на часы (часы только в gps-е, поэтому чтобы узнать время не во время движения, его надо включить и дождаться, а не просто глянуть) и офигеваем — полдень 19-го. Где и как мы потеряли 12 часов — полная загадка. Как я вообще ухитрилась проспать 18 часов не просыпаясь — тоже великая тайна. Я вообще плохо сплю, и такие цифры для меня что-то запредельное. Видимо, полярный день сказался. Я нигде и никогда так смачно и подолгу не спала, как на Шпицбергене. Похоже, для крепкого сна мне нужно хорошее освещение. Я, конечно, очень светозависимое существо, но не подозревала, что мне и для сна свет нужен.
Дождь за прошедшее время никуда не делся, видимость также не появилась. Не видно ни зги. Пьем бульон, перекусываем и заваливаемся спать дальше. А что делать? В такой невидимости здесь куда-то идти — безумие. Да и не видно же куда идти-то.
Дождь переходит в густой мокрый снег, который заваливает нас и окружающую действительность тяжелым мокрым покрывалом. Спим дальше, периодически просыпаясь, чтобы стряхнуть снег с палатки. Над нами пролетают, покрикивая, гуси — летят к гнездовьям. На Шпицбергене очень много птиц (по берегам в основном), но только летом, круглый год здесь живет только один вид, полярная куропатка, остальные прилетают только на лето, вывести птенцов. Мы как раз попали в период, когда они начали прилетать. Хотя видели мы их, конечно, мало — на ледниках им делать нечего.
В очередной раз просыпаемся, решаем позавтракать. К концу завтрака проверяем время — 4-40 утра 20 апреля (ага, приходится проверять не только час, но и день).
Снег прекратился, однако видимость улучшилась несущественно. Но все-таки хоть что-то как-то видно, поэтому решаем выдвигаться.
Думаем каким путем двигаться. Есть три варианта, все три плохие. Лавиноопасность после суточного глухого снегопада изрядно повысилась. Выбираем подьем непосредственно на Esmarkbreen по левобережной морене.
Долго и вдумчиво собираемся, север вообще как-то не располагает к спешке (ну или мы такие тормоза).
Наши палатки. Это был первый и единственный раз когда мы ставили Хиллеберг. Дождей больше не было, и мы пользовали исключительно нашу тундровую палатку.
Выходим. Видимость никакая, +1С, свежевыпавший снег глубокий, мокрый и очень тяжелый. Подлип 100%, лыжи вообще не едут, работают исключительно как снегоступы, проваливаются глубоко, выдирать их наверх исключительно тяжело. Козы тоже вязнут, а как же.
Рельефа не видно вообще, все искажено до крайности, порой видишь перед собой крутой провал, а идешь в результате вверх, мешает это ужасно.
Чтобы выйти на ледник нужно пересечь множество моренных каньонов. Идем довольно крутым траверсом, козы не выдерживают такого сочетания крутизны склона и глубины снега и непрерывно переворачиваются. Приходится их разгружать, отчего рюкзак делается вовсе неподъемным. Нести я его как-то еще могу, а вот надеть самостоятельно — уже нет, и встать с ним, когда падаю, тоже не могу. Через какое-то время не выдерживаем, сдаемся и начинаем ходить челноком, таская по очереди рюкзаки и коз.
Но на ледник таки в результате выбираемся и начинаем двигаться по нему вверх. Даже какая-то условная видимость появляется на короткое время. Тут и видно, что вслепую ходить по этому леднику не стоит.
От перемещения в таких, скажем, неблагоприятных условиях к двум дня окончательно офигеваем и решаем устроить обед. Ставим палатку, делаем бульон и чай.
Вовремя поставили, надо сказать. Пока обедали, началась пурга. Температура ушла в минуса, повалил снег, задул ветер. В начале 30 км/ч, потом много сильнее, но я уже измерять не вылазила.
Видимость пропала как класс.
Остается только разворачивать спальник и ложиться спать.
Это вообще потрясающе, сколько я ухитрялась спать. В походах с длинными ночами (нормальными, темными) я всегда мучаюсь. Спать я всю такую ночь не могу, а делать больше нечего. А тут на постоянном свету проснуться было совсем невозможно. Все у меня не как у людей. Самое мучительно в этой сонной жизни сходить в кустик (хотя с кустиками тут, конечно, трудно). Вытащить угретую тушку из теплого спальника на холод, развязать вход, вылезти из палатки, завязать вход, уйти в пургу, вернуться, развязать вход, залезть в палатку, завязать вход, залезть в спальник… Проще не просыпаться. 🙂
Пурга длилась около суток. За это время замело все изрядно, у палатки с наветренной стороны снежная стена образовалась.
Затихла она где-то к двум дня 21 апреля. Появилось солнце, но ветер был все еще силен, дул резкими порывами и стало изрядно холодно.
Поели и заметили, что расход бензина как-то сильно превышает запланированный. Примуса у нас проверенные, все должно быть в порядке. Странно. Бензин незнакомый. Но, вроде, пока не очень критично.
Ymerbuckta внизу. Никак мы с ней расстаться не можем.
На самом деле не так уж она и близко. За отсутсвием привычных размерных ориентров все кажется ближе, чем оно есть на самом деле.
Вышли на маршрут часа в четыре. -7С, ветер. При тамошней высокой влажносте и ветре зябковато как-то. Идем вверх по леднику Esmarkbreen. Снег сухой, но глубокий, тропить приходится изрядно. Но хоть лыжи не липнут и не вязнут, и коза с рюкзаком уравновешены. Идти можно. Кругом красота. Огромная, холодная и совершенно неживая.
По всему этому прекрасному пространству гуляют совершенно могучие поземки. Я бы даже сказала поземы, уменьшительный суффикс тут совершенно ни к месту. Лыжню заносит почти сразу.
Чем глубже ночь, тем ниже солнце, тем красивее свет, но и холоднее.
И киношечка ледника с поземками и нас на леднике.
Около полуночи я окончательно замерзла, и мы разбили лагерь.
Продолжение следует…
